Война бывает первая - до первого сражения, а после, брат, как и везде - сплошные умножения
хожу, брожу проспектами, фонарики качаются... война бывает первая - а больше не кончается.
Мудрец сказал: "Господь дает по силам испытания"



Сосновый лес недовольно шелестел ветвями, явно не приветствуя чужаков. Небо хмурилось уже, который час, тучи клубились как пар над котлом, но проливаться, похоже, не собиралось.  Небольшой отряд человек в двадцать, по уши в грязи приближался к лесу, видимо только недавно выйдя из болот. Солдаты с тоской поглядывали на небо и тихо переговаривались.
- Если нам и сегодня жрать не дадут, клянусь, уйду отсюда к черту!, – разошелся какой - то молодой парень в середине строя.
- Куда ж ты пойдешь, дурак? Сзади болота, впереди лес, – резонно возразил ему сосед.
- Разговорчики в строю! Разобьем лагерь поближе к лесу и будем ждать этого хмыря, чтоб ему в болоте захлебнуться… - осадил подчиненных шедший впереди, заросший бородой светловолосый  солдат, видимо командир. Солдаты заворчали еще пуще, но подчинились. Над головами глухо зарокотал гром и сверкнула первая молния. Гроза приближалась. Солдаты закончили устанавливать палатки,  с тоской ожидая первых капель и заранее жалея тех, кому придется встать в дозор.
- Молодцы парни. Выставьте дозоры и попытайтесь по возможности привести себя в порядок, – распорядился командир скрываясь в палатке.
Вечером , когда сгустились сумерки, если это можно назвать сумерками, скорее тучи просто сменили цвет с серого на черный и началась ледяная морось, командир выбрался из палатки и подсел к сидящему у костра старому солдату.
- Ну что, Ульман, как наши дела? – обратился к нему командир, плотнее кутаясь в плащ и вынимая из-за пазухи кисет.
- Все тихо Генрих. Как на кладбище. Дозоры выставили, как ты и сказал. – Ульман пригладил седые усы, поглядывая на кисет.
-Это все конечно хорошо… - Генрих принялся набивать трубку, прикрывшись плащом и перекинув кисет Ульману. Вот и все. Вот и табака не осталось. – Слушай, Ульман, ты вроде старый, опытный, объясни мне дураку, какого хрена столько бандитов наплодилось?  
- А это Генрих обычное дело. После такой войны, много народу с оружием расставаться не захотело, грабежом то жить проще, чем честно. Ну и партизаны, так и продолжили, хех, партизанить.  А разгонять их нам…
Тут размышления старого солдата прервал крик часового:
- Верховые с севера!
Генрих вскочил, бережно пряча трубку в карман и поправляя плащ. Дождь закапал еще сильнее, лес недовольно шумел ветками великанов сосен, словно был недоволен внезапно появившимися двуногими, которые устроили свой лагерь прямо у границ его векового царства, да еще и дрова посмели рубить. Лес  был недоволен, лес хотел прогнать чужаков, нарушивших его покой, но не мог и оттого шумел еще сильнее. Более степенный и неторопливый Ульман не спеша поднялся, отряхнул плащ и, недовольно поводя плечами, вопросительно уставился на молодого командира.
- Отряд! Стройся! Быстрее, лошади хромые, быстрее! – заорал Генрих и повернулся к часовому стоящему с севера лагеря. Вскоре с той стороны раздался топот и, разбивая влажную землю копытами, показалась пятерка всадников. Ехавший впереди неторопливо спешился и подошел к выстроившемуся у костра отряду.  Генрих окинул его оценивающим взглядом. Аристократ, голову даю на отсечение. Рожа довольная, лоснящаяся… Ууу, сволочь.  Поперек себя шире. Мы  тут уже второй день не евши, еще и марш-бросок через болота этот чертов. А он тут… Интересно, чего сейчас вещать начнет?  Со злобой подумал молодой командир, еще раз оглядывая новоприбывшего. Впрочем, подобные мысли были ясно написаны на лицах у половины из его отряда.
- Значит так, слушайте! Ваша задача, добраться до деревни на перевале и обеспечить охрану! Ясно?
- А еды то нам дадут сегодня, мать вашу?! Мы уже два дня не ели ничего! – раздался памятный голос из строя.
- Разговорчики мне там, – хмуро оборвал солдата Генрих.  Происходящее ему вообще не нравилось. Что - то тут было нечисто.  
- Кто приказал?  - устало поинтересовался Генрих.
- Местный банн. Это вообще не твое дело! Выполняй! Со снабжением проблемы, еды не будет! – толстый аристократ вскочил на лошадь и вместе со свитой унесся прочь. Генрих сплюнул и повернулся к отряду.
- Вы слышали его парни! Сворачивайте лагерь, чем быстрее начнем, тем быстрее закончим! Шевелитесь, ну!
Над головами глухо ухнуло, и на головы солдат обрушился ливень.  Генрих ругнулся в голос и заорал, перекрикивая гром:
- Отставить сворачивать лагерь!! Ульман!!! Бери свою двойку и пошли искать эту деревню, чтоб ей провалится!!! Все остальные ждите нас тут, ясно?!!
Ульман кивнул, выхваченный на мгновение из темноты синеватой молнией и подошнл поближе к командиру. Говорить за шумом ливня было бессмысленно. Следом шли двое солдат, чуть старше Генриха. Четверка солдат, обругав на все лады  дождь, направились в лес, к перевалу. Деревня открылась перед мокрыми, как мыши солдатами, совершенно неожиданно.  Вернее, не то чтобы открылась. Скорее, она угадалась за пеленой дождя - и крыши домов, просторно, вразброс взбирающихся вверх по склону на другом краю долины, и сложенные из камня ограды, и лоснящаяся лента-дорога... Все было серым, зябким, каким-то отвратительно и безнадежно мокрым, будто во всем мире больше не осталось ни одного сухого места и ни крупицы тепла.
Даже собаки не залаяли на четверых чужаков. Стражи тоже не наблюдалось, несмотря на то, что ее просто не могло здесь не быть.
Путь солдат лежал либо к дому местного старосты - объясняться и требовать постоя отряду; либо к видному издали двухэтажному трактиру - греться, сушиться, пережидать дождь. Конечно, трактир даже выглядел заманчивее. Но в лесу ребята мокли, дожидались.
С еловых лап и веток кустов на головы и без того перемокших, злых, как собаки, солдат срывались холодные струйки воды. Небольшая группа, поскальзываясь на размокшем от   дождя склоне, спустились вниз и, выйдя на дорогу направились в деревню.
- Интересно, где стража? – наконец нарушил угрюмое молчание Генрих, стряхивая с носа ледяную каплю и поеживаясь. Плащ окончательно промок и, кажется, несколько струек вкрадчиво  вылились под доспех. Вот же зараза.
- Да хрен их знает. От дождя поди спрятались, – мрачно буркнул шедший чуть позади Ульман.
Генрих только головой покачал.  В этот момент за пеленой ливня показались первые дома. Крепкие, сложенные из толстых бревен, но потемневшие, то ли от дождя, то ли от старости. Дома взбирались вверх по холму, как плющ, оплетая его с одной стороны. Солдаты переглянулись. При свете дня деревня выглядела явно лучше, чем сейчас. Мрачная, зыбкая, как город мертвых.  
- Значит так, ребята. Сейчас  всей толпой идем к старосте, и требуем у него постой для отряда. Хотя… - Генрих повернулся к двум солдатам, шедшим позади них с Ульманом. Все никак не мог запомнить их имена. Братья близнецы похожие как две капли воды, что собственно и составляло основную трудность.
- Вы двое, дуйте в лагерь, поднимайте парней и ведите в деревню, если что, будем ставить старосту перед фактом. Выполнять!
Братья разом кивнули и развернулись, через пару минут скрывшись за ливнем. Генрих одобрительно смотрел им вслед. Над головами солдат раздался жуткий треск, как будто разорвали пополам огромный кусок ткани. Генрих выругался и вместе с Ульманом быстрым шагом направился к большому дому, единственному в котором горел свет.  Над входом поскрипывала вывеска с изображенной кружкой. Трактир. Двое солдат резво нырнули внутрь. Наконец, тепло и сухо!  В таверне обнаружились и стражи.
- Вот и разрешилась загадка, Ульман, – хмыкнул Генрих подходя к трактирщику.
- Где нам найти местного старосту? – устало поинтересовался Генрих, отжимая воду с капюшона.
- Старосту то? – оживился толстяк трактирщик, – аккурат вверх  по улице и налево, там не ошибетесь! А на что вам староста то?
- А это потом узнаешь. Пока спасибо и на этом.
Генрих отвернулся от стойки, ища глазами Ульмана. Тот обнаружился за одним столом со стражниками и уже  оживленно вешал им лапшу на уши. Ульман был большой мастер всякие байки травить. Генрих захохотал и пошел к выходу.
- Ой, смотри мне, Ульман, ой смотри мне! Дебош устроишь с пьяных глаз, сам тут вкалывать будешь, понял?
Солдат, было начал что - то возражать и засобирался, но Генрих только рукой махнул.
- Да сиди уже.… Обсыхай, хех.  А я к старосте пойду, заодно и этих «стражников» ему сдам.
Генрих набросил капюшон на голову и вышел за дверь. После теплого трактира, ливень на улице показался еще более мерзким, чем был. Молодой командир вздохнул и пошел вверх по улице в сопровождении ливня.  Дойдя, наконец, до дома старосты, Генрих постучал в дверь. Через пару минут на пороге появилась заспанная личность, с лампой в руке.
-Вы кто?
- Солдат королевских войск, Генрих Брайтстон. А вы очевидно, староста?
- Точно так. И что же вам тут нужно?
- Местный банн, отправил нас охранять вашу деревню. Так что нам нужно место на постой. – Генрих устало вздохнул и откинул капюшон. – Отряд в двадцать человек.
- Ну хорошо, хорошо – вздохнул староста, – человек десять можно расположить в трактире, остальные пусть разместятся в домах.
- Благодарю. – Генрих поклонился и вышел за дверь. Дождь, похоже, не собирался прекращаться в ближайшие пару часов. Спустившись вниз к трактиру, Генрих остановился под небольшим козырьком, где было хоть немного суше, и стал ждать близнецов с остальными. Те появились минут через пятнадцать, все как один, злые как собаки, мокрые и голодные. Генрих оглядел отряд и заговорил.
  -Значит так. Десять человек размещаются в трактире, так что если хотите выпить поторопитесь, напоминаю, там Ульман, – командира прервал понимающий хохот из строя. – Так, тихо, тихо! Остальные размещаются по домам. Сами решите кто где. И учтите, хоть одну жалобу от местных получу, три шкуры спущу! Р-разойдись!  
Солдаты потянулись в разные стороны, группа человек в девять ввалилась в трактир.

Мокнуть на улице Генриху надоело окончательно. Не накормят и хрен с вами, дайте хоть согреться. Примерно с такими мыслями командир толкнул дверь и нырнул в нутро теплого трактира. Народу за четверть часа там явно прибавилось. Восемь наемников и четверо обалдуев в кирасах стражников. Шестеро наемников оккупировали стол и с хохотом и руганью бряцали игральными костями. Четверо обалдуев и еще двое наемников с открытыми ртами внимали Ульману, который им что - то оживленно рассказывал. Не меньше, небось, как самолично Архидемона в прошлый Мор убил. Командир улыбнулся и подошел к стойке, клацая от холода зубами. За стойкой вместо трактирщика стояла симпатичная девушка и протирала кружки.
- Красавица, мне вина бы горячего.
Генрих даже не успел закончить фразу, как в трактир ввалилась десятка солдат, тут же, со смехом и шумом оккупировав несколько столов. Девушка за стойкой с явным беспокойством обежала их глазами, видимо выискивая командира.
- Дым из-за шиворота не пойдет? - ехидно поинтересовались с лестницы.
Командир удивленно повернул голову. На лестнице улыбаясь стояла девушка, свесив через плечо, копну каштановых волос. Видимо, сказано было вместо "здравствуйте". Молодой командир растянул непослушные от холода губы в улыбке.
- С-сейчас нет, поверь, - солдат повернулся к девушке за стойкой, перехватив её взгляд.
- К-командира ищите, да?
Девушка за стойкой спокойно поставила стакан, который протирала, и ответила:
- Да нет, разве что затем, чтобы он поручился за порядок. Вот эти ребята, - легкий кивок в сторону наемников в углу, - к вечеру могут перебрать и начать задираться. Драк мне не хотелось бы. Вы же на постой, да? Вот об этом еще бы с ним поговорить...
Заглянув в кухонную дверь, она попросила согреть вина с корицей и вновь вернулась за стойку.
А та девушка, что была на лестнице, уже спустилась с нее и тоже подошла к стойке, ловко увернувшись от чересчур дружелюбной пятерни одного из наемников.
- Я к-командир. За порядок я вам ручаюсь. Если что, я сам разберусь. А что насчет постоя?
- Расскажи ему, Мариан, я сейчас, - попросила девушка и поспешила на кухню.
Оглядев Генриха быстрым взглядом внимательных глаз - серых, обведенных темной каемкой по краям светлых зрачков, - Мариан усмехнулась и сообщила:
- Места в трактире нет. Совсем. Тут торговцы сиднем сидят, через перевал идти боятся. Одной охраны - дюжина морд.
Она была высокой и худощавой, одетой наманер орлейского юноши - штаны, сапоги, синяя туника, перехваченная в тонкой талии плетеным ремешком. Длинные каштановые волосы закрывали ее спину почти до пояса.
Облокотившись о стойку, как-то лениво, расслабленно изогнувшись, девушка добавила:
- А вас что, прислали с этим всем разбираться?
Генрих обежал внимательным взглядом её лицо. Еле-еле заметные синяки под глазами, уже почти сошедшие. Либо она долго не спала, либо её по голове ударили. Или по почкам. Да ну, Генрих, брось. Одернул сам себя солдат. Ну, кому, сам подумай?
- Да вообще - то нет. Первоначально мы шли деревню охранять. А в чем дело?
- А то, что накормить-то вас накормят, и впредь кормить будут, только вот со спальными местами проблемы. Ты действительно их командир? - девица оглядела солдата, будто монетку, которую только что попробовала на зуб.
-А что, я настолько на него не похож? - улыбнулся Генрих. Над ним попросту нагло посмеивались. И его этот факт вполне устраивал. Солдат снял плащ, который безнадежно вымок. Хорошооо. Теплооо.
- Сказать тебе, на кого ты похож? - по-кошачьи фыркнула со смеху девушка.
- Ну, скажи, мне даже интересно. - Генрих рассмеялся и настороженно осмотрел девушку, ожидая подвоха. И он не ошибся.
- На мокрого кота. И люди твои не лучше.
Смеялась девушка негромко и не обидно.
- Забирай свое вино, пока Айрен добрая. Вам повезло, что ее папаша болеет, лежит, ревматизмом ноги ему крутит. Он бы вас из чистой вредности вытурил, чтоб старосте досадить. Мол, сам на постой и кормежку определяй, лыковая борода...
Девушка принесла кувшин вина, обернутый полотенцем, и поставила на стойку.
- Кормить буду, - сказала она, - а поить даром не буду, вы уж извините. Не дело это потому что. Дело уже к ужину, сейчас мясо поспеет, поедите, обсохнете, а за выпитое расчет позже сведем. Как вас зовут?
- Генрих меня зовут. А пить прямо из кувшина? - улыбнулся он.
.
Солдат непроизвольно уставился на кувшин, как кот на сметану и совершенно явственно сглотнул.
- А меня Айрен, - сказала девушка, ставя перед ним кружку.
- И мне кружку, - немедленно сказала Мариан. - И даже не спрашивай, зачем.
Айрен хихикнула и достала из-под стойки еще одну кружку. Кажется, эти две девицы неплохо ладили друг с другом.
Завладев посудиной и выпрямившись, изящным движением танцовщицы откинув с плеча за спину волну шоколадного цвета волос, Мариан оглядела столы, публику и заявила:
- Пойдем-ка, командир, наверх. Не бойся, не съем. И даже не покусаю. Делиться будем - ты со мной вином, я с тобой новостями...
И глаза ее, окруженные болезненными тенями, противоречили шутливым словам. Они были внимательны и серьезны.
- Эй, Мариан, а как же я? - возмутился из угла один из игроков в кости.
Девица глянула в его сторону и с нарочитым, иронически-надменным видом сообщила:
- Вас с Ларри я уже в карты позавчера обыграла, так что сиди и не мяукай. Теперь его обыграю - пусть хоть обсохнет, что ли...
Конец ее фразы утонул в дружном хохоте наемников.
Больше не оглядываясь, Мариан поманила Генриха за собой, отправилась к лестнице.
Генрих усмехнулся, показал своим неудержимо ржущим в рукав солдатам кулак. Подхватил кувшин и за неимением лучшего зажал свой стакан под мышкой и пошел по лестнице.
Мариан обитала сразу у лестницы, в узкой комнатке - шага четыре в ширину, в длину на два шага больше. В комнатке имелось окно, кровать у окна, маленький низкий столик высотой по колено - и ни одного стула. На стене висела кожаная сумка на длинном ремне, синий плащ, а поверх него - лютня в потертом кожаном чехле.
Девушка зацепила столик ногой за одну из ножек и ловким движением придвинула к кровати.
- Снимай свои железяки, - сказала она, стягивая с кровати шерстяное покрывало и комом, бросая его в Генриха. - Давай быстрей, вино остынет. И распугаешь ты кашлем всех бандитов...
То, что руки у него заняты, ее явно не заботило.
Генрих осторожно поставил кувшин на столик и начал стаскивать доспехи. Свалив их в углу, Генрих остался в итоге в тонкой поддоспешной рубашке, более или менее сухой. Но все равно завернулся в одеяло и присев на кровать разлил вино по стаканам.
-Смотри, еще приставать начну, - улыбнулся парень.
- У тебя руки заняты, - безмятежно сообщила девица. - И вообще, высохни сначала. И мусор вытряхни из вихров - сразу видно, что по кустам лазил.
В скупом сером свете, падающем из окна, тени на бледном лице обозначились резче, налились усталой, болезненной синевой.
веселье ее было какое-то упрямое, будто наперекор чему-то.
Вполоборота скосив на солдата светлый ехидный глаз, Мариан сбросила сапоги и влезла на кровать с ногами. Уселась, как-то зябко взяла в ладони кружку с вином, будто руки ею грела.
- Вас что, только десяток прислали сюда?
Генрих отпил из стакана и, не скрываясь еще раз пробежал по теням от синяков внимательным взглядом. Горячее вино, наконец - то! Счастье то, какое...
-Нет не десяток. Еще десяток на постое у местных, в домах. Так, что стряслось то? Ты, похоже непосредственный участник, как я вижу?
- Правильно видишь. Если бы приставать начал - еще бы кое-какие последствия увидел... непосредственного участия, - девушка снова фыркнула по-кошачьи, сделала из кружки большой глоток и подняла на Генриха глаза. - Но я тебя не на последствия смотреть позвала.
Еще глоток.
- Это вообще не бандиты. Не ходите никуда. Сюда не солдат, а храмовников надо.
-Боишься? Что там такое ужасное?
Генрих тепло улыбнулся, отпивая из стакана. Да и вообще, весь его вид говорил: "Не бойся, скоро все утрясем".
- А ты не боишься? Сейчас напугаю. Бандиты грабят, да? А если убивают, то просто берут и убивают. Как нормальные люди. А не как те... Их тоже десятка два, точно не скажу, меня по голове ударили сильно. А еще у них маг. Сумасшедший маг. И он...
Мариан замолчала и припала к кружке, принялась пить - быстро-быстро, мелкими глотками. Протянула опустевшую посудину Генриху:
- Налей-ка еще... И не ходи туда. Не надо. Они вас тоже всех убьют.
Генрих налил. Затем выпростал руку из - под одеяла и обнял Мариан.
-Успокойся. Все хорошо будет, правда? Сколько тебе лет, прости за вопрос?
Девушка не стала отодвигаться.
- Какая тебе разница, сколько мне лет. Ну, двадцать два...
Откинувшись немного назад с кружкой в одной руке, другой она быстро тронула Генриха за волосы - и продемонстрировала ему еще влажный от дождя листок.
- Я же говорила - кусты стряхни с головы. И скажи-ка мне, почему с вами ни одного храмовника нет? Что, кто-то сор из избы выносить не хочет?
Листок, вертясь, полетел на пол из пальцев Мариан.
Генрих с улыбкой отряхнул волосы. И сам себе, удивляясь еще крепче обнял Мариан. Как же с ней хорошо... Генрих чувствовал то, что давно забыл, спокойствие и тепло.
- Вот видишь, двадцать два. А мне двадцать. Тебе еще десять раз по двадцать два прожить надо, десять детей родить. А ты боишься за меня. За солдата, у которого кроме котомки за плечами ничего. Помру, так никто не вспомнит. А о храмовниках... Мы - то откуда о маге знали? Нас отправили бандитов добивать, а вечером, перед грозой,трах-бах, прилетает какой то жирный аристократ на лошади и велит охранять эту деревню. Банн видать в курсе, а своих людей губить не хочет, гад.
- Ага! - ехидно обрадовалась Мариан. - Да ты еще маленький! Все-все ясно с тобой. Старших слушаться надо! Даже если их на прошлой неделе били по голове...
Покосившись на Генриха и отпив еще вина, она добавила:
- А не будешь слушаться - песню сочиню. И вот тогда-то тебя вспомнят! Не знаю вот только, понравится тебе это или нет...
Генрих расхохотался. Ага, значит все-таки не недосып это... Допил вино из кружки и тут же налил еще.
-Увы, моя дорогая, придется. Иначе они и до этой деревни дойдут. И уж прости, тогда ты ударом по голове не отделаешься. И никто не отделается.
- Деревню - кишка им тонка, - вполне резонно заметила Мариан. - Эти кони, которых я в карты на спор обыграла, на раздевание - они ж не только ржать умеют и лапы, куда не надо тянуть. Не зря же торговцы им платят. Да и стражники тут, и вы вот пришли. А сами к ним... Не знаю. Те, что тот караван охраняли, тоже вроде дело знали неплохо. Посылай лучше за храмовниками.
Ловко, змеиным движением танцовщицы, она выгнулась и подхватила за спиной край покрывала. Натянула на плечи, устроилась - уютно, будто спряталась рядом с солдатом.
- Не за дурость же тебя в твои годы командовать поставили. Вот и не рвись на подвиги.
-А маг? Я так понял, они устроили на месте каравана резню? А ваши стражники только задницы в тавернах горазды протирать. Мы пока сюда шли первый раз, ни одного не видели. Если придут, мы с парнями подергаемся, но ничего не сделаем. А за храмовниками долго.
- Вот маг ее и устроил. Всех добил, кого не убили. Еще б я знала, зачем. Да и вид у него какой-то... Не бывает таких магов. И на стражников не наговаривай - дождь-то всем одинаковый, им, небось тоже мокро.
Девушка пригрелась и вроде бы успокоилась, отчего начала казаться еще более усталой.
- В общем, мое дело - предупредить... А вы уж там сами разбирайтесь. Я с вами пойду. Арбалет папашин у Айрен займу и пойду.
Генрих улыбнулся и отпил из стакана. Пойдешь, ага. Так я тебя дуреху и пустил. Солдат крепче обнял девушку, болтая вино в стакане.
-Тебе поспать бы. Давно нападение то случилось?
- Шестой день. И улыбаться будешь мне, когда меня обстреляешь, а я из двадцати выстрелов, между прочим, и один-то не всегда мажу. Так-то, - сообщила Мариан, чуть отодвинувшись и назидательно приставив к носу Генриха указательный палец. - А выспалась я уже на месяц вперед, наверное. Это просто лицо у меня такое. С размаху по затылку - оно никого обычно не украшает.
-А вот мне бы поспаать... Я уже сутки не ел. И не спал. Суточный марш бросок по болотам, как тебе?
Генрих хитро улыбнулся, ехидно поблескивая глазами.
- Значит, у тебя не только кусты в голове, но и болото в сапогах! Кыш отсюда, а то обалдуи твои все съедобное без тебя истребят, - Мариан сделала вид, что спихивает Генриха с кровати.
-Э неет, сначала спать.
Генрих поставил стакан на столик и... Уснул прямо у Мариан на плече. Видимо после вина, организм объявил бунт и сдался.
Потеребив его немного, девушка убедилась - и правда спит. Солдатская, собачья привычка вырубаться замертво в любой обстановке, хотя бы напоминающей нормальную, чтобы уже через час по малейшему шороху как по тревоге подскочить...
Ну и куда теперь это тело? Особенно если у него действительно болото в сапогах.
Усмехнувшись, она аккуратно уложила Генриха, сняла с него сапоги и втащила на кровать ноги. Постояла над ним, посмеиваясь отчего-то - лохматый, белобрысый и как-то трогательно спящий, солдат казался еще младше, чем был.
А потом Мариан укрыла его покрывалом, обулась и понесла Айрен кружки и кувшин. Кстати, помочь бы ей еще с этой прорвой народу... Кто там что подумает и скажет, девушку явно не особенно волновало.
- А где... - начал Ульман.
- Пал в неравном бою, - перебила Мариан, задрав нос, как будто ее только что объявили святой, и поставила на стойку кувшин.
Дружный хохот наемников и солдат стекал по ее плечам королевской мантией.
- Подъем, солдат, разбойников проспишь! Штаны сопрут, а народ на меня подумает, - тоном базарной торговки возгласила Мариан, входя в собственную комнатку.
Вчера вечером Айрен, посмеиваясь, позвала ее спать к себе, а наутро девушка отправилась будить "оккупанта". Остальные пока еще дрыхли, вповалку набившись в две последних свободных комнаты. Правда, комнаты были побольше каморки Мариан, и уж точно лучше, чем насквозь вымокший горный лес.
Плюхнувшись на кровать рядом с Генрихом, девушка принялась со знанием дела осматривать здоровенный старый арбалет, который притащила с собой.
Генрих открыл глаза. Наблюдение первое: Он в кровати. Наблюдение второе: Его кто - то укрыл. Наблюдение третье: Мариан в комнате. Вывод? Вчера он вырубился прямо здесь даже не удосужившись сползти вниз. Мда...
- А? Что?...Ах да.
Генрих сел и потряс головой. Он выглядел слегка помятым и еще более взъерошенным, чем всегда.
- А остальные? Таки набились в трактир, или разбрелись?
- Дрыхнут твои остальные. На всех свидетелей происшествия не хватило, так что они в двух комнатах дальше по коридору спят. Мы вчера так и поняли, что ты просто решил орлейскую территорию оккупировать. В назидание.
Девица с орлейским именем самым откровенным образом издевалась. И лицо у нее было, как у кошки, которая слопала миску сметаны - слопала миску, а хвастается, что две...
Сидя в ногах кровати и вполоборота косясь блестящим глазом на помятого и растерянного "оккупанта", Мариан, наконец не выдержала и захихикала.
- Вид у тебя - будто ты эту территорию штурмом брал. Всю ночь.
-Издеваешься да?
Генрих наконец-то пришел в себя и принялся надевать доспехи за неимением альтернативы.
- Хоть трактир то не разнесли вчера? С наемниками на пару.
- Я? - на ехидное личико мгновенно снизошла величайшая невинность. - Да никогда в жизни! А шуток мы, я вижу, по утрам не понимаем? Куда ты сразу лезешь в свою скорлупу, умылся бы хоть сперва.
Поставив арбалет у стены, Мариан указала солдату под стол. Там стояли тазик и большой кувшин, видимо, с водой.
- Иди уже сюда, полью, - добавила она, сползая с кровати на пол и вытаскивая тазик из-под стола.
Генрих, улыбаясь до ушей покосился на Мариан.
-С чего такая доброта?
Но, тем не менее, подошел. Наклонил к тазику голову и махнул рукой, мол, поливай.
- Как это с чего? А что ты мне плохого сделал-то? - поставив тазик на стол, девушка встала и принялась лить воду на лохматую белобрысую голову.
Правильно, чего мелочиться. Заодно, может, вихры пригладятся.
- Устал человек, уснул - это что, плохо?
Генрих поднял голову, отфыркиваясь как кот. Улыбнулся во весь рот и откинул со лба волосы, заливающие водой глаза.
-Неудобно как-то. Выгнал тебя из комнаты. Хоть и не специально.
- Да нет, ты-то не выгонял. Даже наоборот, - Мариан хихикнула, сдернула с гвоздика полотенце и повесила его Генриху на голову, закрыв лицо. - Это я решила отступить с захваченной территории, чтоб в плен не сдаваться. Так-то.
Пока Генрих выпутывался из полотенца, она ткнула его кулачком в живот и проскользнула мимо, к двери.
- Спускайся давай, Айрен нас кормить будет.
Генрих вытерся полотенцем, окончательно превратив свою прическу в воронье гнездо, повесил его обратно и, надев до конца доспех потопал вниз. Вроде и молчал, но иногда безудержное хихиканье прорывалось наружу. Еще никогда над ним так нагло не посмеивались. И как ни странно, ему это нравилось.
Айрен внизу протирала столы.
- Садись, - улыбнулась она. - Вы где вчера так умотались? Парни твои над тарелками носами клевали. А я-то думала, выпивать и буянить начнут...
Из кухни вылетело скомканное полотенце и шлепнулось на пол. Следом выскочила Мариан, видать, только что от него увернувшаяся. В руке у нее была ватрушка, и что-то подсказывало, что была она, во-первых, горячей, а во-вторых, внаглую стащенной без спросу.
- Я больше не буду, тёть Грета, - весело пообещала она в кухонную дверь, подобрала полотенце и положила на стойку. - Генрих, а Генрих. Народ уже можно будить?
Судя по многообещающей улыбке, побудка народу предстояла забавная.
Генрих сел за стол и подмигнул Айрен.
-Марш-бросок по болотам их так умотал. Сутки не спавши и не евши. Так что, ты Мариан погоди пока их будить, пусть поспят подольше. Я их потом сам подниму. А я хоть и выспался, но есть хочу, помру щас, прямо тут.
Через некоторое время перед трактиром стало многолюдно. Отряд собирался на выход. Проверяли оружие, переговаривались, кто - то курил. А Генрих, стоя немного в отдалении пытался выцепить взглядом Мариан в этой суете. Пока не получалось. Командир вздохнул и раскурил недокуренную со вчера еще трубку.
Мариан объявилась сама. С заплетенными в косу волосами. С сумкой и лютней, крест-накрест перехватившими на груди ремнями ее тонкую, девчоночью фигурку. В щегольском синем плаще по колено длиной. С тяжеленным, гномьей работы, арбалетом на плече и кожаным чехлом болтов, прицепленным к плетеному пояску.
Арбалет был заряжен.
Невозмутимо задрав нос, она прошествовала с крыльца к солдатам. Один из наемников, подпиравший плечом дверной косяк и ухмыльнувшийся было, получил тычок локтем в бок и захлопнул рот.
- Дядя Ульман, подмога к выступлению готова, - доложила нахальная девица, вызвав дружный ржач окружающих.
Генрих засмеялся и подошел поближе.
-Ну что, Мариан... Веди, где там, на караван напали.
Солдат выпустил небольшое колечко дыма, которое тут же прострелил маленьким.
Мариан смешливо прищурилась на него.
- Так точно, командир!
Голос у нее был резкий, звонкий, какой-то очень слышный - голос певца и менестреля. Захочешь - не переорешь.
Развернувшись, она зашагала вниз по улице - к тракту.
Отряд, посмеиваясь потянулся следом. Генрих шагал прямо следом за Мариан, напряженный как струна. Если что, можно схватить её и сразу развернуться, подставляя щит на спине. Главное, успеть.
По тракту шли к западу несколько часов. Солдаты болтали, брякали железом, на ходу щипали с отмытых вчерашним дождем кустов дикую малину - попадалась она тут нередко, кое-где по склонам над дорогой малинник был и вовсе дремуч и непролазен.
Вокруг шептался горный, прозрачный, солнцем пронизанный лес.
А потом Мариан поотстала от Ульмана, всю дорогу вешавшего ей на уши веселую лапшу, и оказалась рядом с Генрихом. Указала куда-то вперед, туда, где дорога виляла, огибая очередную сопку.
- Вон там, за поворотом. Только там уже всех похоронили, а поклажу, которая осталась, забрали. Я тебе потом покажу, куда могли разбойники уйти.
Генрих, молча кивнул, куря уже третью трубку за эти часы.
-Давайте порезвей ребята, чуть - чуть осталось!
Громко крикнул он,  выбивая трубку и пряча под доспех. И сам же первый ускорил шаг.
Отряд ускорился, погромыхивая железом и пыхтя. Попробуй с такой грудой железа на плечах, побегай. Даже просто быстро походи.
На месте короткого боя обнаружились переломанные кусты, обломки повозок у обочин дороги. По одну сторону склон был выжжен, черное пятно гари шагов двадцать в поперечнике было неестественно круглым. Серая лесная земля пополам с золой спеклась на нем в тонкие стеклистые осколки, напоминающие наст.
Заметно было, что на месте происшествия уже побывали люди, унесли тела, увезли уцелевшие повозки.
- Вон там я валялась. Когда этот псих огнем шарахнул, повозку перевернуло и накрыло меня. Помяло и по голове приложило, зато не нашли.
Генрих наклонился над пятном гари, растер землю в пальцах и присвистнул.
-Лихо... А тела унесли. И повозки целые тоже. Правильно... Быстро, относительно чисто и без свидетелей. Ни тел, ни крови, ничего. А куда они говоришь, могли пойти?
- Местные охотники в трактире судачили, что к северу от этого места. На родник, как они говорили. Мол, в ближней округе тут больше негде. Только я не знаю, далеко ли это. Я сегодня бегала домой к одному, просила, чтоб он нас проводил. Не согласился... и правильно, кстати, сделал.
Мариан задумчиво подергала себя за кончик косы и переложила тяжелый арбалет с плеча на плечо.
- Надо было храмовников ждать.
И тут же, противореча сама себе, добавила:
- Ну ладно, пойдем, поищем. Мне тут немножко растолковали, как идти.
-Ну, веди... Проводница.
Генрих улыбнулся и повысил голос.
-Оружие наготове! Ртом ворон не ловить, ясно?!
Общий смысл ответов сводился к тому, что да, ясно. Правда, не всегда цензурным ответам, но что делать.
"Проводница" весело подняла арбалет, изображая салют, положила его обратно на плечо и направилась дальше по тракту. Обогнув сопку, она оглядела склон и юркнула прямо в кусты. Хорошо, хоть здесь не рос малинник.
Топая по извилистым распадкам, переваливая через склоны крутых, каменистых сопок, маленький отряд упрямо двигался... еще б знать, куда именно он двигался. Мариан честно предупредила, что дорогу показывает, считай, наугад.
-Ладно, - весело пыхтел Генрих позади Мариан. - авось кривая вывезет, главное на стрелу не нарвись.
Генрих по - прежнему был напряжен, как пружина. В любой момент готов схватить и прикрыть.
Вскоре послышался шум воды. Перевалив через сопку и спустившись вниз по склону, отряд вышел к берегу ручья. Через поток прозрачной, холодной даже с виду воды несколько шагов шириной был перекинут хлипкий деревянный мостик.
А по противоположному склону к мостику наискось спускалась тропинка, уводящая куда-то за сопку.
- Мы не туда идем, - погрустнела Мариан. - Тут люди живут. А нам надо на какой-то родник. Может, на тот, из которого этот ручей начинается?
-Видимо так и есть. Мы, похоже близко, как ты думаешь? Пошли по ручью. Только позволь, я вперед.
Генрих сбросил со спины щит и, выдвинувшись вперед, пошел вдоль ручья, прикрывая и себя и неожиданную помощницу.
- А может, лучше спросим сперва у тех, кто там живет? - Мариан указала туда, где тропинка сворачивала, пропадая из виду. - Наверняка они что-то знают обо всем этом. Давай я сбегаю? Если что, скажу, заблудилась...
Ну, сбегай... Только осторожно умоляю. Если что, ори сразу же.
Мариан сунула ему в руки арбалет и чехол с болтами.
- На, подержи.
Оружие весило весьма прилично даже по мужским меркам - и как только девчонка таскалась с ним столько времени? А Мариан, улыбаясь, помахала солдатам рукой и легкими быстрыми шагами поспешила по мостику, по тропе, и яркое синее пятно ее плаща быстро скрылось за поворотом.
Генрих принял арбалет и охнул. Ничего себе. Столько времени такой вес протаскать. Ох, непростая девица...
-Ульман, подержи-ка... - через некоторое время раздумий сказал Генрих.
-Пойду я за ней. Что - то мне неспокойно за нее.
Генрих вручил Ульману арбалет и быстро направился следом за Мариан.
То, что открылось его взгляду за поворотом тропы, действительно было небольшой, затерянной в горах деревушкой.
Когда-то было.
Теперь большая часть домов была сожжена, уцелело лишь несколько. Дорога в одну колею, ведущая куда-то на север, перегорожена баррикадой из бревен и перевернутых деревенских телег. Околицу тоже явно укрепляли.
- Пригнись, балбес, - негромко посоветовали Генриху из кустов шиповника у тропинки.
Там, в кустах, обнаружился синий плащ Мариан. Обнаружилась и сама Мариан, глядящая сквозь колючие ветви на бывшую деревню в долине.
Генрих пригибаться не стал. Просто повернулся и так же быстро пошел обратно, поманив Мариан за собой. Все и так было ясно, здесь они, голубчики.
Мариан ящеркой юркнула следом.
- Ну и как ты это штурмовать собрался? - спросила она, когда они обошли сопку. - Там же маг их наверняка сидит. Вдруг опять шарахнет? Как на дороге?
-А там кроме как в лоб другого выбора нет. Прорвемся как - нибудь. Если что, отойдем.
Генрих ободряюще подмигнул Мариан, и приказал отряду выходить.
Мариан отняла у Ульмана арбалет и прицепила обратно к поясу чехол с болтами.
 - Тебе, не спорю, видней. Но я бы их лучше на дорогу выманила, сходила. А вы бы сопку-то по другой стороне обошли - там удобнее.
-Так. Вот ты, точно никуда не пойдешь. Я сам пойду. А что там с другой стороны? Проход - то есть хоть?
- Там на дорогу спуск есть. А выманю я тебе в лучшем виде. Первый раз, что ли? - безмятежно сказала Мариан, поудобнее вскинув на плече арбалет.
Арбалет был безмолвным, но увесистым намеком.
-Ох, смотри мне там... Ладно, пошли ребята.
Генрих вместе с отрядом начали огибать сопку. Правда перед этим командир отловил пару ребят половчее и приказал проследить за Мариан, и если что, тащить её оттуда, как хотите, хоть волоком. Но чтоб живую и невредимую.
Мариан сняла с плеча лютню, отдала Ульману, показала двоим солдатам кулак, и скрылась там, откуда пришла - на заросшей шиповником тропинке. Ей не составило труда догадаться: весь одновременно отряд просто не может дрыхнуть, время-то уж за полдень.
Вывод? Вывод - в логове почти никого. А может, и совсем никого.
- Посидите-ка вы тут, - попросила она солдат. - Все дело испортите.
Ящеркой, проскользнув по кустам к самой дороге, она обогнула околицу и встала перед воротами, предусмотрительно держа арбалет под плащом. Ее уже заметили - мужик в кожаном нагруднике поверх куртки, видимо, караульный, поднялся с крыльца одного из уцелевших домов и подхватил прислоненное к стене копье.
- Эй, ты там! Стой, не двигайся!
На его голос из соседнего дома выглянул еще один мужик - полуголый и безоружный. Мариан, как белка, вспрыгнула на наклонно врытые бревна баррикады.
Луков, арбалетов и прочих поводов немедля бежать она пока не наблюдала.
- Ага, жди. Вы тут второе пришествие Андрасте проспите, как суслики в норе. А что у вас под носом делается, так и не узнаете.
Обескураженный разбойник с копьем не сразу нашелся, что ответить. Судя по виду, он был еще и с похмелья.
- Ты откуда вообще взялась? - спросил он.
- С золотого блюда.
Полуголый мужик скрылся. Через несколько минут настороженно-веселого препирательства из дома вывалились четверо в кожаных потертых доспехах, укрепленных по груди приклепанными железными пластинами, и в руках у одного был короткий охотничий лук.
Вскинуть арбалет было делом одного мгновения. Щелкнула тетива, разбойник свалился, выронив лук, а остальные четверо с невнятной руганью рванули к воротам.
Мариан соскочила на землю и с удивительной прытью побежала по дороге прочь. До поворота дороги, за которым солдаты, было метров полтораста. А неуклюжие мужики ее не догонят.
Кто же знал, что пустующий лагерь охраняли не только пять сонных похмельных обалдуев. Кто ж знал, что через тридцать шагов, которые она пролетела в единый миг, воздух станет тяжелее воды, тяжелее смолы, что она увязнет в нем, как муравей в янтарной капле...
Уронив арбалет, пойманная девушка свернулась на дороге в клубок, и вокруг нее медленно втянулась сама в себя голубоватая, едва видимая спираль сияния.
- Забирайте, - с того крыльца, на котором четверть часа назад сидел караульный, сказал наголо бритый мужчина со светящимся кинжалом в руках.
Двое парней, которых Генрих отправил следить за Мариан, заметили неладное. Сразу рванули на выручку, вот только мага не заметили, решили, что она просто споткнулась. Попробовали поднять. Не вышло. Тащить тоже. Один  из парней остался прикрывать Мариан, второй рванул за сопку, поднимать тревогу.
Маг, уже отвернувшийся было, чтобы уйти, обернулся на шум. Выбросил в сторону бегущего руку с кинжалом, сиреневое сияние окутало кисть, сорвалось с нее вслед солдату.
 Хвостатая звезда ударила его в спину, насквозь пройдя через железо доспехов.
Того, кто попытался прикрыть лежащую на земле девушку, четверо попросту сшибли. Прикрыть ему спину было некому, да и незачем - чем прикроешься от огня или сиреневой хвостатой звезды? Он успел лишь ранить одного из разбойников прежде, чем получить в бок копье и свалиться рядом с Мариан.
- Идиоты, - выплюнул маг. Он был чем-то недоволен. - На кой вы его убили-то? Ладно, тащите эту уже...
Генрих услышал какой то невнятный шум со стороны лагеря разбойников и осторожно высунулся из - за сопки, пытаясь разглядеть что там такое творится.
Там уже не творилось почти ничего. Один из его людей ничком лежал в пыли шагах в сорока от баррикады, второй клубком свернулся шагов на десять ближе к ней, и вокруг него по дороге расползалось темное кровяное пятно. Мариан нигде видно не было, арбалет ее разбойники тоже подобрали.
Двое мужиков в кожаных доспехах закрывали створку ворот, волоча ее по пыли, да еще на крыльце стоял какой-то  не то лысый, не то наголо бритый, задумчиво держал перед глазами светящийся кинжал - будто разглядывал. Постоял-постоял - и ушел в дом.
Генрих бегом рванул из - за сопки, за ним выбежал Ульман и еще пара человек. Они подобрали убитого и потащили назад за сопку. Генрих и Ульман взялись за оглушенного парня. Генрих до боли закусил побелевшую губу и еле-еле сдерживался чтоб не разрыдаться.
Мужик с копьем, снова вставший на крыльце, заметил их, приоткрыл дверь и что-то крикнул в дом. Оперся на копье и остался стоять, наблюдая за дорогой.
Генрих с Ульманом продолжали тащить парня, пытаясь еще и прикрываться. Что было сзади, Генрих не видел, некогда оглядываться было.
Остальной отряд мигом высыпался из-за сопки, видимо подглядели следом что происходит. Несколько человек приняли мертвого и резво пошли обратно. Остальные кинулись на помощь Ульману и Генриху. Человек пятнадцать не меньше.
Увидев такой оборот дела, разбойник с копьем резво ретировался в дом. Дверь захлопнулась, и больше ничего не происходило.
Генрих перепоручил парня троим ребятам. Вроде живой, только без сознания. Остальные пошли вперед, прямо на баррикаду.
Странно, что никто не сопротивлялся. Вообще. Генрих влез по баррикаде, вышиб подпорку и открыл ворота. Отряд разбился на группы и пошел по уцелевшим домам.
Полуразрушенная деревня была пуста. Единственная дверь оказалась запертой - та, в которой недавно скрылся караульный с копьем.
Генрих приложился в дверь щитом, вложив в удар весь свой вес. Отряд собрался у него за спиной, рядом стоял Ульман Дверь не выдержала. Засов, которым она была заложена, с грохотом покатился по полу, из образовавшегося проема Генриха немедленно рубанули мечом.
Удар мечом пришелся как раз по выставленному щиту.  Генрих немедленно ударил разбойника щитом и, прикрываясь сделал шаг в сторону пропуская Ульмана.
Когда с двоими горе-разбойничками в сенях было покончено, солдаты оказались перед еще одной дверью, тоже запертой. Маг почему-то не подавал признаков жизни. Будто вымер там, гад.
Или какую-то пакость затевал, что куда вероятнее.
Генрих сделал знак Ульману. Он и еще один солдат расположились по бокам от двери, Генрих опять приложился к двери щитом.
И зря. Едва послышался треск и сорванная с верхней петли дверь, перекосилась в проеме - страшной силы удар внес ее вместе с Генрихом обратно в сени, приложив к противоположной стене.
Из образовавшегося проема потянуло гарью.
-Ааа, твою мать...
Простонал Генрих, кое - как поднимаясь. Двое солдат стоявшие у проема, которых не задело ни дверью, ни Генрихом, влетели внутрь. Генрих, шатаясь пошел к проему.
По дому плавал дым, выедая глаза, обугленная стена изнутри курилась. Маг стоял в дальнем конце комнаты, рядом с ним на полу вроде бы кто-то лежал, распластавшись, разбросав руки и ноги - тонкая белая звезда, распятая в центре какого-то рисунка.
Рисунок слабо светился. Светился в руках мага кинжал - красным, злым. Над распластанной на полу фигурой  дрожали странные, исчезающие, спиралью свивающиеся нити, протянутые из ее груди  к простертой ладони мага.
Впрочем, двоим солдатам, ворвавшимся внутрь, вряд ли удалось все это разглядеть. Взмах кинжала, вспышка нитей, похожих на странные кровеносные сосуды - и огненная плеть перечеркнула сразу обоих.
Поперек груди. Пополам.
Странное пламя вскипело, въедаясь в металл доспехов, в ткань, в плоть... Тем, кто остался в сенях, трудно было что-то разглядеть - зато отлично слышно какой-то грохот и ужасные, быстро стихшие крики.
Генрих чуть не влетевший в комнату остановился и мигом оценил обстановку. Ульман! Ах, ты гаденыш маг! Ублюдок! Взвыл мысленно командир и рванул в сени. Отдав пару приказов, он едва ли не пинками выгнал из дома четверых, и пошел к проему. Выждав нужное время, он вошел. Через мгновение звонко разбилось стекло в обоих окнах, через него влезали солдаты.
К окнам немедленно кинулись двое оставшихся разбойников, которые до сих пор прятались в углах. Маг вскинул руку с кинжалом, вновь запульсировали нити-сосуды, ведущие в его ладонь из груди, распятой на полу жертвы - и в сторону одного окна выплеснулась струя пламени.
Как видно, он не особенно ценил жизни своих. Первым, кого окатило едкое жидкое пламя, был разбойник. Но и солдатам пришлось несладко.
Генрих рванулся на мага, надеясь что второй солдат успеет прикончить разбойника, авось кто - то да добежит. Через то окно, у которого только что досталось разбойнику, лез  солдат, до этого стоящий внизу.
Маг попытался отскочить, красная вспышка нового заклинания втянулась в кинжал, так и не воплотившись ни во что смертоносное. Нити-сосуды потянулись за его ладонью, натягиваясь, лопаясь одна за другой; обрывки сворачивались на концах мелкими быстрыми колечками, будто волосы от жара, и медленно таяли.
Неожиданно ловко малефикар отмахнулся от Генриха кинжалом, метя в лицо.
Генрих подставил под удар щит и тут же ударил им мага, метя в лицо и одновременно выдергивая меч из ножен. Сбоку подбегал уже влезший в окно солдат.
От толчка маг отлетел к стене - непривычно легко, - но кинжала из рук не выпустил. Последние нити, ведущие к его левой ладони, натянулись и лопнули, начали сворачиваться, быстро тускнея. А вокруг узкого изогнутого лезвия вновь разгоралось темное злое свечение.
Клинок указал острием на подбегающего солдата - и Генрих, так и не успев замахнуться мечом, получил сокрушительный удар в спину.
От своего.
-Какого демона?!
Заорал Генрих, падая на колени. На шум в комнату вбегали остальные солдаты из сеней. Показалось несколько ребят с луками.
Еще одна огненная плеть хлестнула поперек комнаты, жидкое пламя вскипело на металле доспехов. Кто-то из солдат, ученый уже сегодняшним горьким опытом, рявкнул за спиной Генриха, обращаясь не понять к кому:
- Доспех сбрось!
Ругань перекрыло первым ужасным воплем, кого-то, кому досталось больше прочих, с грохотом валили на пол, сдирая окаченное магическим пламенем железо. А о маге можно было больше не беспокоиться.
Две стрелы пришили его к стене, не давая упасть. Он был мертв, несомненно, и безоговорочно мертв, и на полу рядом с его ногами медленно тускнело, не угасая до конца, изогнутое лезвие кинжала.
Дым драл горло и выедал глаза. Там, где со стен сбило штукатурку, бревна начали тлеть.
Генрих заорал от боли, не дойдя пары шагов. Он стоял ближе всех и получил по полной. Чувствовать как доспех плавится на тебе, не очень - то приятно. Как больно то а! Свалился он сам, пытаясь содрать с себя раскаленное железо, так только пальцы обжег, перчатки накалились в момент. Спасибо кто - то все же содрал с него доспех. Поддоспешной рубашки счтай, что и не было. Зверски болело все тело. Генрих, шатаясь от боли подошел к Мариан, опустился с ней рядом и нащупал жилку на шее. Жива или нет?
Кинжал мага валялся совсем рядом, красное свечение густело, сворачивалось, будто странная бесплотная кровь; и в дыму светлело на полу тело девушки, на длинных стилетах распятое внутри магического рисунка.
Признаков жизни не было. Совсем. Тонкая белая кожа все еще была теплой, но кровь из прошитых иглами-клинками запястий уже не текла.
Позади очухался тот солдат, который кидался на Генриха - за недосугом его просто оглушили, врезав латной перчаткой в висок.
Обнаружив приставленный к шее меч, он возмущенно выругался:
- Какого?..
Закопченный, злой как черт Ульман, вертя в руках свою дырявую кирасу, объяснил, какого. Подробно и замысловато.
- Брехня, - последовал уверенный ответ. - Чтоб я? На командира?! Вы головой тут не бились, народ?!
Нет, нет,нет,нет. Единственная мысль билась в мозгу Генриха как мотылек в стекло, пока он на автомате выдергивал стилеты, все еще не веря в случившееся. Но, увы. Факты упрямая вещь, признаки жизни отсутствовали напрочь. Командир повернулся к своим. Вид его мог, кого угодно в обморок уложить. Мертвенно бледное лицо, ни кровинки и остановившийся взгляд.
-Отпустите его.
Буквы не хотели складываться в слова, каждый звук давался с трудом.
Меч убрали. Ворча и ругаясь, парень начал подниматься. Он действительно ничего не помнил - для него все закончилось тогда, когда маг указал на него светящимся клинком.
Ульман бросил кирасу на пол и задумчиво встал над кинжалом и телом девушки.
- Хана, командир? - спросил он, мрачно разглядывая и то, и другое.
Генрих только и смог что кивнуть. Внутри все как будто выжгло. Кабы разговаривать не разучится, мелькнула дурацкая мысль. Командир бережно поднял девушку и пошел вон из дома.
-Эту падаль даже трогать не смейте. Пусть сгниет здесь, сволочь.
Шатаясь, держась друг за друга, солдаты по одному, по двое начали выходить из дому - внутри невозможно было дышать. Шестерых пришлось нести, а еще трое, самые невезучие, уже могли подождать... дым их больше не волновал.
Ульман кивнул. Сплюнул сквозь зубы на тело мага, поколебался мгновение - и с силой опустил латный сапог на валяющийся рядом кинжал. Хрупкая сталь лопнула, превратившись в груду осколков, и только теперь рассеялись, растаяли остатки свечения, будто впитавшегося в зачарованный клинок.

До поселка добралось меньше десятка солдат. Генрих всю дорогу молчал, как язык проглотил. Через некоторое время он подал в отставку и ушел в храмовники. Братья по Ордену отмечали, что храмовник Брайтстон часто и подолгу молится. Правда кому, или за кого, из него так никто и не вытянул. Наталкивались на стену железного молчания, а особо упорные получали в зубы.