Где-то в глубине Ветреного Леса затерялись останки некогда прекрасного эльфийского городка. Ныне об этом поселении напоминают лишь руины храма, почти полностью поглощённые землёй за прошедшие века. Случайный путник вполне может набрести на вход, сохранившийся над поверхностью – это своего рода башня, служившая, по-видимому, одним из подъёмов на крышу бывшего храма, - но путешественнику не стоит в одиночку спускаться в сии развалины: немало мародёров и искателей приключений нашли свой последний приют среди мрачных стен покинутой эльфийской обители.

Скромный, некогда сиявший своей чистотой, храм был посвящён прекрасной богине охоты Андруил. Служения в её честь проводились на верхнем – втором – этаже храма, о чём свидетельствуют найденные нами ритуальные комнаты, а также величественная статуя богини, практически не пострадавшая от времени, расположенные в верхнем ярусе руин. Эльфы, сопровождавшие нас в экспедиции к храму, пояснили, что за огромным церемониальным залом богини, если верно положить на алтарь все подношения, которые хранятся в ритуальных комнатах, откроется потайная дверь в святилище, где поныне должно храниться магическое зеркало. Волшба этого зеркала доступна лишь эльфийскому народу и является их секретным знанием, так что эльфы-проводники наотрез отказались показывать нам, как открывается эта комната, ограничившись лишь тем, что дали название этому магическому артефакту: «элувиан» или что-то в этом роде. Лишённые возможности побольше узнать о святилище и запертом там артефакте, мы принялись тщательно исследовать сам церемониальный зал.

Врата в этот зал были распахнуты, и когда мы сдвинуть хоть одну створу, оказалось, что они присоединены к какому-то механизму. Эльфы-проводники пояснили, что врата закрываются, как только начинается церемония служения, и не откроются до тех пор, пока ритуал не будет закончен, либо пока Хранитель не велит прервать действо. На наши вопросы о том, каким образом их «хранители» вновь открыли врата, несмотря на то, что мародеры могли случайно начать ритуал и не завершить его, эльфы лишь уклончиво отвечали сказками о былом могуществе их народа. Сами же врата нам удалось исследовать с доскональной тщательностью, поскольку они, украшенные изящной резьбой, повествовали о сложных этапах жизни неизвестного охотника, иллюстрируя каждый эпизод  его приключений. Тогда эльфы и рассказали нам, что храм этот был построен благодаря стараниям некоего Дирсалана, охотника, которого многие считают персонажем сказочным. А на вратах изображены основные его подвиги, те, которые легли в основы красивых сказок, которые эльфы иногда рассказывают детям. Эти же шесть легенд стали и  элементами ритуала поклонения Андруил, проводимыми только в этом храме в дополнение к обычному ритуалу.

Эльфы рассказали нам, что Дирсалан однажды сумел договориться даже со стаей волков, охотившихся близ пастбищ галл. Мудрый охотник пришёл к вожаку стаи не с тем, чтобы перебить хищников, а лишь для того, чтобы попросить их охотиться подальше от пастбищ. Дирсалан, чтобы продемонстрировать свои добрые намерения и желание только поговорить, сложил оружие на краю поляны, а когда беззащитного эльфа окружили волки, он лёг на землю лицом к вожаку и заснул. Так волки поняли, что Дирсала демонстрирует им своё доверие и ответили тем же, а с того дня стая ни разу не тронула ни одной галлы, и между охотником и волками завязалась крепкая дружба. Другая сказка о Дирсалане, поведанная нам эльфами, рассказывала о том, что этот охотник однажды спас медведицу, кормящую медвежат, от голодной смерти, отрубив себе руку и отдав её на съедение зверю. Тогда сама богиня Андруил, тронутая тем, как ревностно чтит молодой охотник завет Вир Адален, исцелила Дирсалана. Ещё одно эльфийское сказание повествовало о том, как в присутствии этого героя поссорились два брата, словами, а не стрельбой пытавшиеся выяснить, кто из них лучший охотник. И когда братья в порыве гнева схватились уже за оружие, не вынес Дирсалан и предложил им соревнование. «И если я окажусь хуже вас обоих, то вы убьёте меня, но не друг друга, а если я окажусь лучше вас обоих, то разойдётесь вы с миром продолжать учиться стрельбе, не разжигая впредь подобных споров». И встали они напротив одной мишени, и обе стрелы братьев вонзились по разные стороны центра той мишени на равных расстояниях. А когда настала очередь Дирсалана стрелять, стела его вонзилась ровно между стрелами братьев, поразив самый центр мишени. Так Дирсалан выиграл соревнование, и два брата разошлись с миром совершенствовать свои умения, зная, что превосходство своё можно доказать лишь делом, но не словом. Иная легенда повествует о том, как Дирсалан научил сильвана законам равновесия мира и вечному круговороту жизни в природе.  Иные рассказы мы совсем не могли понять, поскольку эльфы, поделившиеся с нами этими преданиями, не желали вдаваться в подробности описания своей культуры, очевидно, считая нас недостойными.
 
Как бы там ни было, но нам удалось выяснить, что за испытания должны пройти избранные охотники в ритуальных комнатах. Если смотреть со стороны вошедшего, то по левую руку от него будет три двери: ближайшая ведёт в Стрелковую комнату, следующая за ней – комната Заветов, а последняя – комната Девяти Галл. По правую руку вошедшего ближайшая к вратам дверь – дверь в комнату Древа, следующая за ней – центральная – комната Высшей Жертвы, а последняя дверь справа ведёт в комнату Мёртвого Времени. Названия комнат были высечены над дверями, а под слоями вековой пыли на стенах вокруг этих дверей можно было различить и рельефные изображения сцен из рассказанных нашими проводниками легенд. По девять статуй охотников выстроены в две линии почётного караула вдоль зала, и каждая из этих восемнадцати статуй поражала нас своей живостью, - нам казалось, что это не каменные изваяния стоят здесь, но вполне живые эльфы, обращённые лицами к огромной скульптуре их покровительницы.

Мы покинули церемониальный Зал, чтобы исследовать нижний ярус руин, но, когда мы вернулись к единственной сохранившейся лестнице, одной из трёх, что некогда вели на крышу, то выяснилось, что спуститься у нас не получится. Если первую и вторую лестницы отчасти поглотила земля, а отчасти разрушило само время, то эта лестница казалась нам вполне целой, - но хрупкой настолько, что ступать вниз было страшно. Мы ступали настолько осторожно, словно идти нам пришлось по тонкому льду.

Нижний этаж храма, очевидно, раньше предназначался для подготовки к ритуалам. Спустившись, мы оказались в огромном вестибюле, разграниченном на три секции кованными узорными решётками, словно паутины натянутыми меж несущих колонн. Величественный приёмный зал, к которому от дверей парадного входа спускалась широкая каменная лестница, был украшен рельефами со сценами эльфийской мифологии: вся левая сторона помещения была украшена мотивами легенд о Фалон`Дине , а по правой стороне в хитросплетениях орнамента угадывались иллюстрации к сказанию о Гилан`наин. Однако среди изображений мифологических персонажей и богов были статуи и иного вида: все три выхода из приёмного зала были отмечены не только высокими арочными дверными проёмами, но и украшены парными статуями эльфов, держащих свитки. Когда мы вошли в ближайшую комнату, то были крайне удивлены: крупное изваяние писца находилось в центре зала, по обе стороны от него располагались длинные каменные скамьи по три ряда, а от статуи до противоположной стены тянулась узорная решётка, разделявшая половину зала на два приёмных кабинета. Больше всего нас поразила огромная карта Тедаса, занимавшая всю стену за импровизированными кабинетами. Наши проводники пояснили, что когда война с Тевинтером достигла Ветреного Леса, то полководец Фен`Ларас, уроженец этих мест, распорядился преобразовать первый этаж храма. Дело в том, что святилище Андруил было расположено в самом крупном и наиболее укрепленном здании скромного поселения, и полководец отказывался понимать, зачем столь много места в таком удобном стратегическом пункте отдано под жреческие покои и учебные комнаты, тогда как его народ наиболее всего нуждается в централизованном военном управлении. Таким образом, единственное, что осталось неизменным с тех пор в распределении комнат нижнего яруса – так это огромная библиотека в западном крыле и прилегающие к ней подсобные помещения.

Мы заинтересовались, откуда эльфы, вечно ноющие по поводу утраченной истории своего народа, могут знать эту историю в столь точных деталях, на что наши проводники рассмеялись и указали на стены «кабинета». Лишь присмотревшись, мы поняли, что принятые нами изначально за орнаментальные ухищрения древнего народа узоры являлись ни чем иным, как искусно высеченными эльфийскими письменами, почти неразличимыми под слоем вековой пыли и паутинными занавесями. Наши проводники указали нам на противоположную стену и продолжили рассказ о Фен`Ларасе.

Выяснилось, что полководец был не только великолепным мастером в военном искусстве, но и являлся прямым потомком Дирсалана, а потому он чувствовал себя вправе распоряжаться в храме, выстроенном его далёким пращуром. Фен`Ларас был настоящим фанатиком своего ремесла: даже когда пришло его время распрощаться с бренным ныне телом, воин поклялся, что не покинет свой народ до тех пор, пока не погибнет последний тевинтерец от благородных рук эльфа. Гробница его была устроена здесь же, в храме: в его личном штабе поныне восседает он, хмуро глядя на бедствие своего возлюбленного племени, а в противоположной комнате, где раньше располагался арсенал, стоит его усыпальница, где до сих пор должны храниться доспехи великого полководца, а также его щит и меч. Узнав, насколько важные артефакты могут находиться всего в нескольких шагах от нас, мы попросили наших проводников помочь нам добраться до них, но эльфы, разумеется, были непреклонны. Одним из аргументов, которые они привели, было странное упоминание о растении. Действительно, как только мы вошли в этот зал, я сразу приметил отвратительного вида кустарник, почти полностью облепившего всю противоположную стену. Кустарник этот был сух и колок, а ветки его, полностью лишённые листьев, больше казались похожими на человеческие останки. Я никак не мог избавиться от ощущения, что перед нами на какое-то иссохшее растение, а множество скелетов, перемолотых, перемешанных и раскиданных у стен, сваленных в кучу пред дверями следующего зала. Эльфы сказали, что это не просто растение, феландарис, демонова трава, как зовут его долийцы, - это наглядное свидетельство тонкости Завесы в сиём месте. Среди нас нашёлся лишь один человек, решившийся после этих слов пробраться в следующий зал, однако, как только он скрылся из виду, мы услышали его крики и вопли. Наш спутник быстро, судорожно продираясь обратно сквозь кустарник, возвращался к нам, непрерывно крича что-то не то о демонах, не то о мертвецах. В панике мы покинули эти залы и взобрались по той же лестнице, очевидно, слишком неловко пройдя по хрупким ступеням. Едва мы достигли второго этажа, как лестница осыпалась, сложившись, словно карточный домик.

Мы вскарабкались на поверхность, опасаясь нового обрушения этой старинной лестницы, а также боясь даже громко вздохнуть, чтобы не потревожить вновь вечного сна мертвеца внизу. Когда мы достигли поверхности, наши проводники выглядели подозрительно довольными, и на наши расспросы гордо заявили, что отныне, благодаря нам, ни один шемлен не сможет осквернить усыпальницы древнего полководца, ибо единственная оставшаяся лестница вниз находится за ритуальными вратами в Святилище и не доступна для человеческих существ.

Несмотря на то, какие уникальные шедевры похоронены в этом древнем храме, не смотря на то, сколь многое можно было бы узнать о культуре эльфов, не смотря даже на то, какие бесценные артефакты лежат среди руин этого мистического места, я уповаю на то, что ни один искатель приключений не спустится во мрак сих развалин. Когда мы исследовали храм, то успели наткнуться на множество ловушек, как древних, поставленных еще самими ныне забытыми строителями, так и совсем свежих, обновлённых и перезаряженных нашими горделивыми проводниками. Коридоры храма были усеяны трупами неудачливых мародёров и исследователей, а на костях их пировали змеи, скорпионы, пауки, ящеры и прочие отвратительные твари. В пустынных залах этих развалин царит непроглядная тьма, так что различить что-либо практически невозможно; ползучие твари грозятся ужалить или отравить заплутавшего путника, а старинные механизмы всё ещё норовят запереть исследователя где-то в глубинах руин.

-- Из дневника неизвестного историка.